Путин открыл «эпоху войны»

NA: Александр, в первую очередь хотелось бы понять, кому адресовано это двухчасовое представление, местами граничащее с абсурдом и комедией?

А.М.: Во-первых, оно обращено, как обычно, к правящему классу, то есть к тем, кто должен дальше выполнять «шестилетний план народного хозяйства», взятый из планов Кудрина. Во-вторых, там есть послание населению: «мы живем в условиях войны, поэтому неизбежны какие-то жертвы и ограничения, и мы должны сплотиться вокруг вождя». Третий адресат — это, конечно, Соединенные Штаты и Евросоюз. И эта третья часть послания действительно фантасмагорична: шоу, демонстрация оружия и военной мощи — она в каком-то смысле анекдотическая.

Путин мечтает о новом «Карибском кризисе» — масштабном конфликте с США, который привел бы к пересмотру каких-то договоренностей и так называемой «Ялте-2». Правы те, кто, видя это послание, пишут, что не хватает только еще постучать каблуком ботинка по трибуне для того, чтобы обозначить градус противостояния с Соединенными Штатами.

NA: Не сложилось ли у Вас впечатление, что целевой аудиторией Путина все-таки был невзыскательный сельский избиратель, если учесть, что у специалистов — в том числе американских и европейских — презентация оружейных проектов президента России могла вызвать лишь скептическую улыбку?

А.М.: Дело не в том, летают ли ракеты, имеются ли они и как далеко продвинулись разработки новых вооружений у Российской Федерации. Техническая сторона имеет здесь меньшее значение. Лица, которые принимают политические решения в разных странах мира и международных организациях, будучи избранными своими народами или поставленными на исполнительные должности, командуя своими армиями и генеральными штабами — все они должны принимать решения о повышении безопасности в такой ситуации, независимо от того, каково состояние российских средств доставки боеголовок. И это автоматически означает определенные меры. Не так важно, у вашего соседа пугач в руках или реальный пистолет. Но если он его покажет вам в лифте, то вам придется — даже если вы относитесь скептически к его возможностям  — принимать меры для обеспечения безопасности семьи.

Второй момент более важный. Как справедливо пишет замечательный обозреватель Владимир Фролов, даже в условиях Холодной войны и военной конфронтации обе стороны сразу предлагали определенные меры — либо новый договор, либо какой-то формат движения к дипломатическим соглашениям. Это обращение Путина, однако, поражает тем, что он ничего не предлагает, а просто угрожает и говорит: «Нас не поняли — теперь поймете». В этом есть определенная политическая новизна. Ни один человек на Западе — ни в США, ни в Европе, ни в отдельных национальных правительствах — не может ответить: а что мы должны понять? Между мужчиной и женщиной в браке должно быть понимание, но между государствами и народами, имеющими свои национальные интересы, должна быть какая-то рациональная логика договоров и самоограничений ради совместной жизни.

Совершенно неясно, чего хочет Путин. А хочет он, видимо, и дальше запугивать Трампа, национальные правительства Европы и какие-то отдельные политические группы. Уже и ранее в Европе во многих странах среди избирателей царило такое настроение: «не надо раздражать этого безумного человека, у нас экономический подъем, безработица низка как никогда, никто не хочет ни войны, ни увеличения военных расходов». И поэтому никто не знает, как решать проблему этой агрессивной проблемы Путина! Так, по его замыслу, должно работать это послание.

Еще более важно то, что такой демонстрацией военной угрозы и такой постановкой вопроса о конфликте между Россией и Западом Путин снимает все вопросы относительно хакерских атак, вмешательства в Сирию, наемничества — то есть всех форм партизанской войны. Де-факто Путин, говоря о ракетах, подразумевал следующее: «У нас развязаны руки, и все оправдано — любые наши действия. Вы нам вменяете гибридную войну, информационные атаки, партизанские кибератаки? Мало того, что мы ведем этим кибератаки. Мы еще и разрабатываем ракеты, которые обойдут радары ПРО». Особенно четко этот момент читается в условиях того, что в течение последних двух лет происходит непрерывное разоблачение всех этих партизанских безобразий Кремля.

Второй момент — это странный пассаж о том, что Россия потеряла 23 процента территории и около 40 процентов населения. Здесь только остается развести руками. Совершенно неважно, как историки могут трактовать разрушение Российской империи в разные периоды ее существования, но, если политик такого уровня публично, внутри программной политической речи, говорит о том, что сегодняшняя Россия что-то потеряла «тогда», то это, конечно, явно ресентиментное — практически реваншистское — высказывание. Никак иначе нельзя его трактовать на международном уровне. И, конечно, все соседи Российской Федерации должны несколько озадачиться, потому что эти темы прозвучали в контексте того, что Путин соотносит себя с советским периодом: если по производству зерновых мы достигли семидесятого года, то, может, теперь мы должны вернуть себе и 20 процентов территории?

NA: Допускаете ли Вы, что милитаристская риторика была связана с недавним предполагаемым разгромом российских наемников американской авиацией в Сирии? Это могло бы объяснить очевидную небрежность, допущенную при подготовке компьютерной симуляции. Или же проект выступления — это все-таки старая заготовка?

А.М.: Я думаю, что обе части этой речи — «кудринско-медведевская» и «чемезовско-шойгинская» — были представлены ему давно, и они не связаны с этим конкретным эпизодом столкновения в Сирии. Скорее, по-другому: эта речь отражает то, что с начала президентства Трампа и до сегодняшнего дня Путин не смог найти никакого языка с новой администрацией. Это послание такое, как если бы в Белом доме находилась Хиллари Клинтон: считалось, что она будет беспощадно бороться с новой экспансией Кремля.

В этом смысле Америка «обманула» ожидания Путина, потому что Трамп, придя к власти, не вырабатывает никакой идеи противостояния Кремлю, а, наоборот, занимает позицию «Михаила Кутузова»: как Обама, он отходит немного дальше и избегает прямого столкновения, запуская все дальше на свою территорию. Не встречая сильного сопротивления и не будучи в состоянии довести этот конфликт до «Карибского кризиса», Путин снова бросается вперед, пытаясь запугать, надавить или обозначить свою эту анекдотическую бескомпромиссность, которая непонятно какой смысл может иметь.

Поэтому Путин, конечно, обозначил этой речью содержание своей следующей шестилетки. У каждого его срока было простое название: он пришел к власти «эффективным менеджером», на следующем сроке занимался восстановлением «вертикали», потом был «медведизм-модернизация», затем — весь последний период — «восстановление суверенитета», и вот теперь открывается новая эпоха — эпоха войны.

NA: Если это «эпоха войны», то откуда весь этот анекдотичный примитивизм стиля и полное нежелание изучить современные компьютерные 3D-технологии?

А.М.: Совершенно справедливо, что все это всегда, с одной стороны, анекдотично: всякий раз либо ракета не взлетает, либо компьютерная графика взята из игры, а то даже и из какого-то прошлого. Но надо понимать, что, несмотря на весь этот рогозинский анекдотизм, ситуация в течение всей последней пятилетки движется все «дальше» и «дальше».

Когда обсуждался, условно говоря, закон об отмене усыновления детей иностранцами в ответ на американские шаги, тоже всем казалось, что это анекдот: при чем здесь дети? Тем не менее, все это состоялось. А дальше состоялось все невозможное: аннексия Крыма — состоялась. Вторжение в Сирию с целью поддержания режима Асада — состоялось. Хакерские атаки — состоялись. Это уже не выдумка: партизанские группы действуют, и они зафиксированы национальными разведками. И так далее.

Так что независимо от того, какое впечатление производят эти публичные демонстрации Путина, которые всегда анекдотичны — то он достает со дна амфоры, которых там не лежало, то показывает новое вооружение, которого нет — все это всегда имеет политическое продолжение. Нельзя обольщаться и думать, что у него ракеты пока куда-то не долетают. Потому что, возможно, полетят не ракеты. Пять лет назад никто бы не мог сказать, оценивая военные возможности Путина, что он встанет, скажем, вместо прямого военного столкновения на путь кибервойны.

NA: Иными словами, вы допускаете, что Кремль готов к нетрадиционным формам военных атак?

А.М.: Именно так. В этом смысле не важно, что он показывает конкретные ракеты, которые не летают. Важно, что он говорит: «Мы уже провели три года активной войны против вас и добились определенных результатов, а вы пока ничего не можете с этим сделать и только публикуете доклады разведок». Как известно, два дня назад было сообщение об атаке на немецкие серверы.

Надо ведь сказать, что Кремль еще не применял тех форм неконвенциональной войны, о которых писали в 2014-м году кремлевские и околокремлевские военные эксперты. Там есть много безумцев, но, тем не менее, все это говорилось в открытой печати: скажем, предлагалось обесточивание электрических сетей, а теперь, как оказалось, возможна и уничтожение подводных интернет-кабелей. В этом проблема, а не в том, полетит ли ракета: можно просто подорвать кабель — и не брать за это ответственности.

Материал подготовил Александр Кушнарь

NEWSADER. Путин открыл «эпоху войны»