Россия без пути. Почему альтернативную историю для нулевых годов представить себе почти невозможно

Завтра исполнится 20 лет со дня назначения Владимира Путина исполняющим обязанности премьер-министра Российской Федерации и де-факто преемником Бориса Ельцина.  Вопрос о назначении Путина в 1999 году очень хорошо изучен политическими историками. Мог ли Ельцин сделать свой выбор в пользу другой кандидатуры? Совокупность обстоятельств: доверие со стороны Ельцина и семьи, отсутствие высокого негативного рейтинга, способность продолжать борьбу с чеченским сепаратизмом, опыт экономической деятельности и понимание механизмов российской и глобальной экономики, чиновник класса «А» — эти требования сильно сужали возможность выбора. Если бы это был не Путин, это должен был быть подобный «путин». 

Бесполезно гадать, кто бы это мог быть, глядя в списки российских чиновников того времени. Вокруг Путина сложился консенсус, его лично знали Кудрин, все петербургские реформаторы, Юмашев, Кириенко и т.д.

Путин пришел с четкой риторикой — демократия, верховенство закона, права человека, право собственности, дружба с Западом и прочее. Об этом серией цитат напомнил Игорь Клямкин. 

Были ли развилки? 

На мой взгляд, их было всего три. Первая была, когда Волошин, видя быстрое укрепление позиций кооператива «Озеро» в Кремле и доклад Белковского —Дискина об «олигархах», попросил Павловского написать бумагу про «православно-чекистский заговор» в окружении Путина. Это был август — начало сентября 2003 года. В то время Сечин и остальные еще не так крепко стояли на ногах и либеральная часть истеблишмента могла бы побороться за то, чтобы сдержать экспансию. В октябре Ходорковского арестовали. Волошин ушел в отставку. В этот момент была утрачена и возможность осложнить Путину второй срок в ходе избирательной кампании 2004 года. А такая заявка на осложнение даже и была сделана: Хакамада публично угрожала снять свою кандидатуру и развалить всю президентскую кампанию. Но либеральный лагерь не смог создать устойчивую коалицию за ограничение амбиций Путина.

Вторая развилка связана с созданием госкорпораций. В 2007 году критики этой идеи были слабы, экономический блок правительства с нею согласился с созданием. Но именно учреждение госкорпораций и привело к окончательной узурпации власти. Сосредоточение гигантских ресурсов в руках ближайшего окружения Путина и одновременно процесс монополизации — вот что создало весь путинизм в его нынешнем виде. Весной 2009 года — уже в президентство Медведева — часть экономического блока очнулась и выдвинула план дробления госкорпораций. Но Медведев проиграл.

Третья (уже менее явная) развилка была у окружения Медведева в конце 2010-го и самом начале 2011 года, когда шла борьба за второй срок Медведева. Если бы этот второй срок состоялся, что-то пошло бы несомненно иначе. Но сильную коалицию вокруг Медведева построить не удалось. И все закончилось вечным путинизмом.

2

Путин — очень масштабный, хорошо мыслящий политик. Некоторые считают, что он хорошо мыслит тактически, но плохо стратегически. Анализ его 20-летнего правления показывает, что это не так. Он умело конструировал очень длинные программы, собирал вокруг них менеджмент и всякий раз добивался того, чтобы вокруг этих программ формировался консенсус в элитах, а их критики оказывались в меньшинстве. Все эти программы Путин держал на контроле в течение пяти, десяти или даже пятнадцати лет. Тут и длинная реформа армии, и изменение налоговой системы, и создание резервных фондов, и развитие госкорпораций, и реформа госслужбы, и реформа образования, и создание системы контроля над медиа, и долгосрочные проекты продвижения на западные рынки (трубопроводы)… 

Первый пакет реформ, предложенный еще Грефом в Центре стратегических разработок и поддержанный крупнейшими международными организациями, был даже отчасти выполнен уже на первом сроке Путина. Вокруг этих длинных проектов Путин умело создавал альянс, в котором было место и либералам, и «кооперативу». Он после ареста Ходорковского постоянно взбалтывал эту смесь и держал ее в рабочем состоянии. Никому не удавалось отскочить в сторону. А если кому и приходилось, то потеря была невелика.

3

Можно ли представить себе ситуацию, при которой логика этого реформирования (а альтернативы ему не было) не привела бы к узурпации власти? Это очень трудно. Представим себе, что преемником Ельцина был бы не Путин, а принципиально иначе ориентированный человек. И целью его было бы укрепление «институтов», гарантирующих развитие демократии в России. 

В таком случае он на первом сроке должен был бы в первую очередь добиться создания принципиально другой системы партийно-политического представительства и другого состава парламента. Это была бы его стратегическая цель. То есть он бы уничтожил коммунистов, жириновцев и на этом месте создал бы парламент, который затем мог бы самовоспроизводиться как институт со всеми последствиями. Этот президент должен был бы полностью посвятить себя публичной политике. Помня контекст 2000—2003 годов, надо сказать, что это нереально. 

Второй аспект связан с федерализмом. Как известно, одной из главных политических программ Путина на первом сроке было приведение региональных конституций в соответствие с федеральной, то есть уничтожение «суверенитетов». Путин укреплял унитарное государство. Другой «путин» должен был бы сделать ставку на развитие федерализма по германской модели. Это означало бы развитие самоуправление в «землях», сильные земельные парламенты, высокую политическую культуру в регионах, которые при всей специфике сохраняли бы консенсус на федеральном уровне. Честно говоря, трудно себе помыслить, как это можно было бы сделать на обломках СССР в пределах географической карты России. В первую очередь из-за крайне неравномерного развития земель. Но более важным уже в то время был фактор урбанизации: ключевую роль стали играть не регионы, а крупные города. Таким образом, другой «путин» должен был бы сделать ставку на мэров городов-миллионников как на субъектов политического процесса. 

И тогда в результате десятилетнего развития, с одной стороны, реального партийно-политического представительства, а с другой — регионализма возникла бы другая политическая конструкция. 

По ходу этого процесса сам этот другой «путин» должен был бы институционально отодвигаться на второй план, укрепляя идею сильного парламента с ответственным правительством, с партийной коалицией, формирующей правительство и т.д. 

Да, это был бы героический человек. Трудно представить себе такой масштаб личности. Учитывая, что иметь дело ему пришлось бы не с немецкими чиновниками, а со средой, полностью лишенной всякой политической культуры. Кто это мог бы быть? Немцов? Греф? Кудрин? Кириенко? И главное — на что бы опирался этот человек, имея под собой Березовского, Примакова, коммунистов, губернаторов, привыкших управлять территориями в условиях непрерывного финансового кризиса в центре… Из кого он тут бы сделал христианских демократов и социал-демократов? И как бы он смог собрать за «столом короля Артура» этих мэров городов-миллионников? При этом ему пришлось бы опираться и на население. А это означало бы, что такой президент должен быть и хорошим популистом. А таких, пожалуй, и вообще не было. Так, чтобы и уверенный популист, и одновременно институционалист с «германской моделью», — таких не было. 

4

На первом путинском сроке была хорошая идея: перечертить всю контурную карту, уничтожить советское административно-территориального деление. Начали. Но не одолели. Хотели «укрупнять регионы», но столкнулись с огромным сопротивлением. Гипотетически, если бы это удалось и возникли бы новые субъекты, то появился бы и новый «федерализм». 

Но для такой программы нужен был бы человек еще в два раза злобнее, революционнее и последовательнее, чем Путин. А куда уж?! Никакой Рогозин, Хлопонин, Зеленин, Ткачев и прочие звезды первого срока Путина этого укрупнения не потянули бы. 

Иначе говоря, тут вопрос не в Путине — его личности, его происхождении и его взглядах, а в том, как вообще помыслить себе переход от 90-х годов. Дальше — в направлении другого типа общества и совершенно другого дизайна базовых институций. И тут возникает парадоксальный вывод: в десятилетие 2001—2010 это было невозможно, общество было занято другим, оно было к этому не готово. Поэтому никакой другой «путин» не смог бы повернуть его к новой публичной политике, представительству и федерализму. 

А вот теперь-то, на исходе следующего десятилетия, общество как раз уже в некоторой степени готово. И ему пригодился бы лидер, который сможет это протянуть в качестве длинной стратегии. Но, к сожалению, вместо этого нового лидера будет «стареющий мубарак». 

The Insider