Бойцы воображаемого фронта. Как пропаганда оправдывает оккупацию Чехословакии

По 1968 году опубликовано много: документы Политбюро и КГБ, мемуары, собраны фото- и видеосвидетельства, каждый может прочесть стенограммы длинных телефонных разговоров Брежнева и Дубчека, они тоже опубликованы. Может быть, история вторжения — одно из самых хорошо задокументированных и открытых для широкого читателя политических событий ХХ века, во всяком случае с российской стороны. И вот теперь, наблюдая «юбилейный» 9-минутный сюжет главного российского телеканала, любой может убедиться, как легко можно переставить местами паззлы отдельных эпизодов, чтобы получить новую картину.

Читать далее «Бойцы воображаемого фронта. Как пропаганда оправдывает оккупацию Чехословакии»

От замороженных конфликтов — к доктрине «Россия без границ»

К десятилетию пятидневной грузинской войны

1.

Невозможно точно установить, когда весь политический класс России в своем самосознании вернулся к картине мира, в которой границы бывших республик СССР условны. В 1990-е годы эта условность границ была одной из тем внутренней политической борьбы в России. После парламентских выборов 1996 года — всего через пять лет после крушения СССР — коммунисты затеяли политическую кампанию за денонсацию Беловежских соглашений и даже добились постановления об этом Госдумы.

Романтический реваншизм красной оппозиции был всегда. Ведь тогда, в 1996-м, возникло Союзное государство России и Белоруссии, и граница между Москвой и Минском стала условной не только де-факто, но и де-юре. В 1990-е годы национал-большевики Лимонова жили настолько «вне границ», что не признавали стран Балтии, а в 2000—2001-м даже пытались устроить «Донбасс» в Северном Казахстане. Но в целом политический класс России того времени жил в инерции Содружества Независимых Государств, признавал суверенитеты и считал, что распад СССР обошелся малой кровью, могло быть хуже. Короткие локальные войны в Приднестровье, Абхазии, Осетии воспринимались как минимальные издержки периода распада. Кремль стоял на том, что конфликты должны быть «заморожены».

Сейчас многие пишут, что поворот произошел из-за первого Майдана, «оранжевой революции» 2004 года на Украине. А она произвела большое впечатление на Кремль из-за того, что в конце 2003 года в Грузии случилась «революция роз» и Саакашвили пришел на смену Шеварднадзе. Возник пунктир, показывающий альтернативу постсоветскому транзиту. Во всяком случае, на митинге в поддержку решения Путина об отмене губернаторских выборов в октябре 2004 в Москве лоялистские партии уже стояли с плакатом «Сербия, Грузия, Украина — далее везде?». Иначе говоря, в этот момент путинский Кремль уже выстроил для себя «линию угрозы» и начал прямо использовать риторику внешней опасности для решений, ведущих к узурпации власти.

Читать далее «От замороженных конфликтов — к доктрине «Россия без границ»»

Эгоизм Трампа. Как работать с плохими парнями?

Саммит в Хельсинки создает большие риски для стран вокруг России и для самой России

В Центральной Европе, где я сейчас нахожусь, с изумлением наблюдают публичную риторику Трампа в отношении Германии. Трамп хамит немцам. То, что делает Трамп, говоря словами Вольфганга Шойбля, сказанными по другому поводу, «находится ниже допустимого уровня публичной риторики». Все понимают, что Трамп хочет больно и надолго задеть немецкий истеблишмент. Отношение к политике США в Германии всегда было критическим. В системных кругах Германии всегда воспринимали американскую политику как эгоистичную. Но, как выяснилось, это был еще не эгоизм. Эгоизм только начинается. Реагировать на него немцам трудно. Чуть ранее в Германии прошла большая дискуссия о том, что брекзит неизбежно выталкивает Германию на позицию политического лидера Европы, а немцы хотели бы избежать такой чрезмерной ответственности. Теперь Трамп добавляет сюда дополнительной энергии: он подталкивает Берлин к тому, чтобы брать на себя и военную ответственность за Европу. «Северный

Republic. Эгоизм Трампа. Как работать с плохими парнями?

Винни-Пух в норе у Кролика. Споры о культурном сопротивлении

Мы все внутри «системы», ситуация ухудшается, а норма отменена. Что защищать?

Политическое действие невозможно. А ситуация непрерывно ухудшается. Поэтому в последнее время много говорят о «личных стратегиях» и о «культурном сопротивлении». В старое время было понятно: либо ты уехал, либо – заперся в мастерской, пишешь роман, ушел в переводчики и просто стараешься меньше говорить «лишнего», потому что «все пишет КГБ». И тем самым сохраняется целостность жизненной позиции. Но сейчас все иначе в силу природы режима. Он не плотный, а в мелкую дырочку. Давление на стенки сосуда увеличивается, но мы все висим из этих дырочек, как фарш, наполовину снаружи режима, наполовину внутри. Культурное сопротивление оказалось в положении Винни-Пуха, застрявшего в норе у Кролика.

Николай Солодников провел специальную сессию с участием Александра Эткинда и Дмитрия Быкова, настойчиво спрашивал их: что делать? Эткинд сказал: не знаю. Быков сказал: каждый должен оставаться на почве нормы. Он напирал на слово «норма». Екатерина Шульман тоже недавно выступала на эту тему, рассказала о теориях конформизма. В фейсбуке все чаще встречаются посты отчаяния: сделать ничего нельзя, опускаются руки. Особенно когда приходит новость о каком-то особо циничном и масштабном действии против конкретного человека. Вот только что: повторный арест Юрия Дмитриева. Психологически это трудно вынести: ты видел, что шла общественная борьба, сам подписал петицию, человека освободили, а затем вновь сажают – по еще более тяжелой статье. Система теперь в любой ситуации «жрет» в два приема: сначала надкусит, потом пауза, потом снова надкусит, и опять пауза.

Republic. Винни-Пух в норе у Кролика. Споры о культурном сопротивлении

Посткрымская матрица. Универсальная схема восприятия истории из пяти пунктов

Юбилей вторжения в Чехословакию и типовые ревизионистские тексты в России

Скоро 50-летие вторжения войск стран Варшавского договора в Чехословакию (началось 21 августа 1968 года). События 1968 года изменили всю жизнь СССР: кончилась оттепель, начался «позднесоветский период», в атмосфере которого жили миллионы людей.

Официально нынешний, постсоветский Кремль никогда не оправдывал ввод войск в Чехословакию. А в ноябре 2017 года премьеру Медведеву даже пришлось публично извиняться перед президентом Чехии Земаном за ревизионистскую статью на сайте телеканала «Звезда», опубликованную прямо в дни визита Земана в Москву. Однако ежемесячно появляются все новые тексты, либо расшатывающие устоявшееся представление о вторжении, либо прямо ревизионистские. Эти тексты не опираются на какой-то новый исторический материал. Документы ЦК КПСС и КГБ, посвященные событиям в Чехословакии, опубликованы и доступны, есть также корпус мемуаров, на которые опираются историки.

2

Если присмотреться, ревизионистские тексты, появившиеся после 2014 года, строятся по одной схеме из пяти пунктов:

  • Действия Политбюро были оправданы, потому что иначе бы в Чехословакию вошли войска НАТО;

Republic. Посткрымская матрица. Универсальная схема восприятия истории из пяти пунктов

Как сделать мир лучше? Глобальная борьба между колхозом и артелью

Время героев прошло. Теперь общество меняют сети – или не меняют?

Как происходят социальные изменения? В старые времена – известно как: либо волей просвещенного монарха, либо энергией деятельного помещика, либо в результате природного катаклизма, либо в ходе социальной революции. Теперь все иначе.

Если вы видите фотографию, где в большом зале без мебели на полу сидят в кружок люди, а на стенках висят многочисленные листки бумаги с отдельными фразами, значит, вы видите семинар, на котором планируют «социальные изменения». Вся технология, весь язык, а вместе с тем и философия этой особой работы – сложная и тонко настроенная машина. Еще 30–50 лет назад времена были героические: условный Махатма Ганди, или Мартин Лютер Кинг, или даже Михаил Горбачев возвышался над миром, он видел «стратегию», он предлагал решение, он обладал харизмой и непререкаемым авторитетом. Поэтому он – примерно как ранее Кромвель – мыслил социальные изменения и «внедрял» их. Но heroic epoche кончилась – наступил мир сетей. А главное: недопустимости «дискурсивной гегемонии». Вождям тут не место.

Социальные изменения должны возникать как бы без авторства и не внедряться, – в этом слове слишком силен волюнтаризм, – а «расшариваться» (то есть как бы «сами»). А для того, чтобы они были sharing, надо, чтобы большое количество активных людей образовывали network. Но просто network – это мало. Чтобы комьюнити оформилось и выросло в красивый гармоничный кристалл, нужна platform. Поэтому теперь по всему миру создают «платформы», а уже к ним, как к кристаллической решетке, крепятся «проекты». Но важно, чтобы это были не просто проекты, а чтобы их возглавляли люди с определенным типом сознания – actors of change или change makers. Если платформа работает правильно, то она внутри себя самозарождает Impact Hub. Раньше бы это назвали внедренческое бюро, а теперь так говорить нельзя, но по смыслу этот хаб как раз и обучает техникам расшаривания, способам коммуникации, правильному языку, на котором должна быть написана проектная документация, и т. д.

Republic. Как сделать мир лучше? Глобальная борьба между колхозом и артелью

Кто автор всего этого? Разгром Шанинки и «политика исключения»

В России, кажется, сформировалась «воля», направленная на окончательное решение разных неудобных вопросов

Любое событие имеет авторство, под каждым решением стоит подпись. Даже если подписи нет, кто-то произнес слова, создавшие событие. И под опубликованным вчера решением Рособрнадзора об отзыве аккредитации у Шанинки (Московской высшей школе социальных и экономических наук) стоит подпись чиновника, есть подпись и под экспертизой, которая обосновывает решение. Но вот вопрос: куда деваются потом эти имена?

Они вспыхивают ярко на одно мгновение, а затем – хотя и никуда не пропадают, и специалисты их помнят, – перемещаются как бы за запотевшее стекло. Оптика размывается. Во время второго процесса Ходорковского с каждого судебного заседания лучшими российскими журналистами публиковались подробные репортажи. Но не все сейчас вспомнят даже имя судьи, что уже говорить об именах стороны обвинения. Кто автор

Republic. Кто автор всего этого? Разгром Шанинки и «политика исключения»

ПУТИН ГОТОВ К ДОЛГОЙ НЕКОНВЕНЦИОНАЛЬНОЙ ВОЙНЕ

Это один из главных тезисов, с которым он выступил во время президентской кампании-2018

В каком направлении пойдет внутренняя и внешняя политика Кремля после выборов 2018 года? Посткрымская путинская политическая система такова, что Путин располагает мандатом населения практически на что угодно. Очевидно, что Путин во время предвыборной кампании не борется за поддержку аудитории с помощью конкретного пакета экономических или политических мер. Президентская кампания носит характер референдума о доверии в целом. Или даже является «аккламацией». Этот термин, описывающий античный механизм поддержки вождя в условиях прямой демократии, использовал известный российский социолог Лев Гудков для обозначения характера поддержки, которую получает Путин. После аннексии Крыма эта поддержка носит характер крика толпы, обращенной к императору:  «Веди нас!».

И это делает прогнозирование курса Кремля непростой задачей. Сознание широких слоев населения полностью погружено в схему «агрессивный Запад против встающей с колен России». Эта схема поддерживается не только политическими ток-шоу на федеральных телеканалах, но и системой работы с молодежью через школы и университеты, через все четыре парламентские партии (Единая Россия, КПРФ, ЛДПР, Справедливая Россия), через большую систему некоммерческих организаций, поддержанных государственными грантами и т.д.

Читать далее «ПУТИН ГОТОВ К ДОЛГОЙ НЕКОНВЕНЦИОНАЛЬНОЙ ВОЙНЕ»

Партия Собчак: в чем проблема нового либерального проекта

Либеральная партия, способная попасть в Думу, была бы выгодна многим игрокам, но ей будет трудно расширить электоральную базу в жестко зарегулированном российском политическом ландшафте

Стартовав в крайне двусмысленном положении (высокий негативный рейтинг, спойлерство в отношении Навального, вторжение на территорию старых либеральных кругов и т.д.), Ксения Собчак в результате очень неплохо отработала эти выборы. Вся нынешняя президентская кампания напоминала кампанию 2004 года по своей структуре и динамике. В положении Собчак в 2004 году находился Сергей Миронов, который лишь за полгода до кампании решил из номенклатурной позиции перейти в публичную политику — создал партию и выдвинулся в президенты. Он получил тогда 0,75%. В тот момент его Партия жизни, примерно как и сегодня Собчак, играла на уже занятом либеральном поле. Начинал Миронов с риторики, неотличимой от риторики «Яблока». В течение следующей трехлетки он с ничтожными результатами участвовал в региональных выборах, затем вошел в сконструированный Кремлем альянс с остатками партии «Родина» и партии пенсионеров и на думских выборах 2007 года вошел в парламент. В истории постсоветского партстроительства в России это был несомненный успех.

Читать далее «Партия Собчак: в чем проблема нового либерального проекта»

Иронический кисель как питательная среда для реанимации Сталина

Несомненно, что Сталин вернулся. Когда я был молодым, в образованной среде Сталина почитали только крепкие антисемиты. Имелась небольшая интеллектуальная секта внутри советских литераторов-почвенников, которые считали, что все большевики были евреями, а Сталин их истребил в пользу русского народа во время партийных репрессий. Поэтому они считали Сталина как бы «великим вождем русского народа». Но это был жесткий и патологический маргинализм. Потому что остальная часть — пусть и почвенников — все-таки считала, что Сталин истребил казачество, «деревню», Церковь и вообще все, что хоть как-то было связано с дореволюционной культурой. То есть, как теперь сказали бы, «был консенсус» относительно того, что сталинизм — это людоедство и народное горе.

Читать далее «Иронический кисель как питательная среда для реанимации Сталина»